Неточные совпадения
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий
повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих
печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
Мать
вела себя с гостями важно, улыбалась им снисходительно, в ее поведении было нечто не свойственное ей, натянутое и
печальное.
Это
печальное время совпало как раз с открытием богатейших золотоносных россыпей в глубине Саянских гор, что было уже делом Бахарева, который теперь
вел дело в компании с Приваловым.
Он без шума вышел из дома,
велел сказать Варваре Павловне, которая еще спала, что он вернется к обеду, и большими шагами направился туда, куда звал его однообразно
печальный звон.
Опять из Туринска приветствую тебя, любезный, милый друг Евгений. Опять горестная
весть отсюда: я не застал Ивашева. Он скоропостижно умер 27 декабря вечером и похоронен в тот самый день, когда в прошлом году на наших руках скончалась Камилла Петровна. В Тобольске это известие меня не застало: письмо Басаргина, где он просил меня возвратиться скорее, пришло два дни после моего отъезда. В Ялуторовске дошла до меня эта
печальная истина — я тотчас в сани и сюда…
Вы уже знаете
печальную, тяжелую
весть из Иркутска. Сию минуту принесли мне письмо Волконского, который описывает кончину Никиты Муравьева и говорит, что с тою же почтою пишет к вам. Тяжело будет вам услышать это горе. Писать не умею теперь. Говорить бы еще мог, а лучше бы всего вместе помолчать и подумать.
Райнер понимал, что Агату ничто особенное не тянуло в Польшу, но что ее склонили к этому, пользуясь ее
печальным положением. Он вышел за ворота грязного двора, постоял несколько минут и пошел, куда
вели его возникавшие соображения.
На другой день, впрочем, началось снова писательство. Павел вместе с своими героями чувствовал злобу, радость; в
печальных, патетических местах, — а их у него было немало в его вновь рождаемом творении, — он плакал, и слезы у него капали на бумагу… Так прошло недели две; задуманной им
повести написано было уже полторы части; он предполагал дать ей название: «Да не осудите!».
— Все запишут! — отвечал ему с сердцем Вихров и спрашивать народ
повел в село. Довольно странное зрелище представилось при этом случае: Вихров, с недовольным и расстроенным лицом, шел вперед; раскольники тоже шли за ним
печальные; священник то на того, то на другого из них сурово взглядывал блестящими глазами. Православную женщину и Григория он
велел старосте
вести под присмотром — и тот поэтому шел невдалеке от них, а когда те расходились несколько, он говорил им...
Матушка моя
вела печальную жизнь: беспрестанно волновалась, ревновала, сердилась — но не в присутствии отца; она очень его боялась, а он держался строго, холодно, отдаленно…
«Это
печальное направление душевных способностей, — читал Александр, — обнаруживается в каждой строке присланной вами
повести.
Но под кроватью, кроме «Живописного обозрения», оказался еще «Огонек», и вот мы читаем Салиаса «Граф Тятин-Балтийский». Хозяину очень нравится придурковатый герой
повести, он безжалостно и до слез хохочет над
печальными приключениями барчука и кричит...
Варвара Михайловна. Сначала я старалась рассеять его
печальное настроение… и, правда, много уделяла ему внимания… Потом я увидала, к чему это
ведет… тогда он уехал.
Молодая княгиня не находилась, как ей
вести себя в ее
печальном положении и какой методы держаться со своим грозным и неприступным мужем.
В противоположность ему, Жуквич
вел себя в высшей степени скромно и прилично; поместившись на одном из кресел, он первоначально довольно односложно отвечал на расспросы Анны Юрьевны, с которыми она относилась к нему, а потом, разговорившись, завел, между прочим, речь об Ирландии, рассказал всю
печальную зависимость этой страны от Англии [Зависимость… от Англии.
— Через две недели после этого
печального события пришел я в первый раз по возвращении с вакации, или, правильнее сказать, из Кощакова, в свой высший осиротевший класс, где и встретили меня сейчас рассказанною мною
повестью.
Он стоял, упираясь пальцами левой руки в стену и смотря прямо перед собой, изредка взглядывая на женщину совершенно больными глазами. Правую руку он держал приподнято,
поводя ею в такт слов. Дигэ, меньше его ростом, слушала, слегка отвернув наклоненную голову с
печальным выражением лица, и была очень хороша теперь, — лучше, чем я видел ее в первый раз; было в ее чертах человеческое и простое, но как бы обязательное, из вежливости или расчета.
Внимали пленники уныло
Печальной песни сей для них.
И сердце в грусти страшно ныло…
Ведут черкесы к сакле их;
И, привязавши у забора,
Ушли. — Меж них огонь трещит;
Но не смыкает сон их взора,
Не могут горесть дня забыть.
Невольно к этим грустным берегам
Меня влечет неведомая сила.
Всё здесь напоминает мне былое
И вольной, красной юности моей
Любимую, хоть горестную
повесть.
Здесь некогда [любовь] меня встречала,
Свободная, [кипящая] любовь;
Я счастлив был, безумец!.. и я мог
Так ветрено от счастья отказаться.
Печальные,
печальные мечты
Вчерашняя мне встреча оживила.
Отец несчастный! как ужасен он!
Авось опять его сегодня встречу,
И согласится он оставить лес
И к нам переселиться…
Тысячский возвратился с лицом
печальным: она
велела ему объявить всенародно успех посольства…
Я смутно припомнить могу
Печальную вещь для вас;
Действительно, вас
вели,
Вам давали толчки и пинки,
И был неуверен ваш шаг…
Потом я помню сквозь сон,
Как на мост дама взошла,
И к ней подошел голубой господин…
Погоди, если мы поживем,
Дав назад отодвинуться фактам, —
И вперед мы рассказ
поведем, —
Мы коснемся столичных пожаров
И волнений в среде молодой,
Понесенных прогрессом ударов
И
печальных потерь…
*
А за Явором,
Под Украйною,
Услыхали мужики
Весть печальную.
Власть советская
Им очень нравится,
Да идут войска
С ней расправиться.
В тех войсках к мужикам
Родовая месть.
И Врангель тут,
И Деникин здесь.
А на помог им,
Как лихих волчат,
Из Сибири шлет отряды
Адмирал Колчак.
Бог лишил их и «плодов древа жизни», ибо они могли бы давать лишь магическое бессмертие; без духовного на него права, и оно
повело бы к новому падению [Как указание опасности новых люциферических искушений при бессмертии следует понимать
печальную иронию слов Божьих: «вот Адам стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (3:22).].
Со страстным нетерпеньем ожидает Дуня племянника Варвары Петровны — Денисова. Ждали его в семье Луповицких, как родственника; любопытно было узнать от него про араратских «веденцов». В Денисове Дуня надеялась увидеть небесного посланника. «Приближается к
печальной нашей юдоли избранный человек, — так она думает. — Принесет он благие
вести, возвестит глаголы мудрости, расскажет о царстве блаженных на Арарате».
Но, к значительному облегчению или по крайней мере к отсрочке моих скорбен, я не мог долго держать нити моих
печальных размышлений: жизнь, которую
вели мы в нашем карантине, тому не благоприятствовала.
Эти писательские похороны и памятны мне как нечто глубоко
печальное. Я их отчасти описал в моей позднейшей
повести"Долго ли?", где я коснулся тяжелой доли пишущей братии.
2 марта мы узнали, что царь убит в Петербурге бомбой. Все большие события, и радостные и
печальные, на гимназической нашей жизни прежде всего отзывались тем, что вместо уроков, нас
вели на благодарственный молебен или на панихиду и потом отпускали по домам. Так что нам всегда было удовольствие.
Ксения Яковлевна Строганова стала в этот день княгиней Сибирской. Уж более недели, как всю усадьбу с быстротою молнии облетела
весть, что осыпанный царскими милостями завоеватель Сибири Ермак вернулся к Строгановым, чтобы
вести свою обрученную невесту к алтарю. В этот вожделенный день возвращения жениха Ксения Яковлевна проснулась особенно
печальной. Находившаяся при ней Домаша заметила это и спросила...
— Ты, видно, очень любил Егора и его жену, что тебя так поразила
весть о их
печальной судьбе? Меня тоже, как я вспомню, и теперь пробирает мороз по коже.
Весть о гибели Ермака привела в неописуемый ужас казаков и стрельцов, оставшихся в Искоре. На собранном круге решено было уведомить об этом
печальном событии Строгановых и молодую княгиню Сибирскую.
В темную массу русского крестьянства бог
весть каким путем достигали известия о
печальном положении польских крестьян под властью панов и их арендаторов-жидов.
В Москве между тем действительно жить было трудно. До народа доходили
вести одна другой тяжелее и
печальнее. Говорили, конечно, шепотом и озираясь, что царь после смерти сына не знал мирного сна. Ночью, как бы устрашенный привидениями, он вскакивал, падая с ложа, валялся посреди комнаты, стонал, вопил, утихал только от изнурения сил, забывался в минутной дремоте на полу, где клали для него тюфяк и изголовье. Ждал и боялся утреннего света, страшился видеть людей и явить на лице своем муку сыноубийцы.
Молоток гробовщика простучал, гроб понесли к выходу; отец
вел под локоть эту
печальную мать, а глаза ее тихо смотрели куда-то вверх… Она верно знала, где искать сил для такого горя, и не замечала, как к ней толпились со всех сторон молодые женщины и девушки и все целовали ее руки, как у святой…